Луганские прилеты (Часть 2)

То есть, эвакуация поврежденной техники с поля боя – штатная ситуация и с давних времен войска имели специальные бронированные эвакуационные машины, которые могли утащить с поля боя поврежденную машину, массой в 40-60 тонн. Очевидно, что эвакуация машины – только начало процесса возвращения ее в строй и где-то в прифронтовой зоне ремонтники определяют, можно ли починить неисправности и повреждения где-то рядом или прийдется, тот же танк, отправлять на специализированное ремонтное предприятие. 

Если силами рембата, который обычно разворачивается в более или менее подходящих условиях, можно выполнить весь объем ремонтных работ, то это выполняется на месте. И вроде бы, с этой точки зрения, налет на машиностроительный завод выглядит логично. Только мы же помним, что в это место уложили как минимум три крылатые ракеты и тут возникает вопрос о том, не слишком ли это жирно для участка восстановления бронетехники? Ведь по большому счету, там будут находиться уже и так поврежденные машины, причем – поврежденные «копеечными» дронами и добивать это хозяйство дефицитными и дорогими ракетами мог бы только расточительный оптимист.

Если же представить, что в первую очередь ущерб наносился оборудованию или чему-то подобному, то нечто подобное, особенно ценное, будет на специализированных предприятия в глубоком тылу противника, не в Луганске, а просто машиностроительный завод, со стандартным набором станков, подъемных механизмов и прочего для Донбасса – не редкость. Скажем так, для этого подойдет любое крупное локомотивное депо. И я только могу предположить, что прямо сейчас ремонтные базы развернуты в локомотивных депо Иловайска и Ясиноватой. Там есть все оборудование, кроме специального, для работы с тяжелой техникой, ведь локомотив будет потяжелее любого танка. Да и начинка бронированной машины, кроме оружия, родственна начинке локомотива.

Кроме того, ближе к тем местам, где сейчас идут отчаянные бои, имеются не менее подходящие предприятия такого же типа. Например, в давние времена был такой Харцызский машиностроительный завод или Зуевский энергомеханический. Там вполне могут ремонтировать поврежденную технику. Оборудование – позволяет и специалисты, если их не сожгли мобилизацией – тоже должны быть. И ведь это не все. Есть и другие предприятия такого профиля. 

Поэтому если вываливать именно ремонтную базу противника, то бить надо сразу в несколько мест, а здесь мы видим попадание нескольких ракет в одно место и характерный, маслянисто-черный цвет дыма, что как бы намекает на то, что горит большое количество ГСМ. Такое вряд ли может продемонстрировать ремонтируемая техника, поскольку там обязательно будут проводиться сварочные работы хотя бы для того, чтобы наварить мангалы, а потому – держать в цехах поврежденную технику, с под горлышко залитыми баками, вряд ли бы кто-то стал, поскольку один танк это около тонны дизеля. Наверное, и по нормам техники безопасности на ремонт поступает техника без топлива и боеприпасов.

С другой стороны, если мы видим усиленную «долбежку» одной и той же локации, после чего начинается неслабый пожар, то в таком случае можно предположить, что под крышами цехов этого завода, находилось значительное количество либо восстановленной и уже заправленной техники, либо туда выгрузили технику, прибывшую из тыла. И в этой локации формировалось какое-то крупное, механизированное подразделения. А вот это уже действительно стоит повышенного внимания ВСУ. Под открытым небом большое количество брони сейчас уже не соберешь, а в цехах – вполне. 

И вот скорее всего, наши накрыли какой-то бронированный кулак, который противник усердно собирал для какого-то конкретного мероприятия. Только наши военные сработали на упреждение. И вот теперь там шум, гам и чумазые местные, которые примерно представляли, что там за забором, но толком ничего не видели, зато теперь могут все это понюхать. Как говорится, кулак – обмяк. Туда ему и дорога.