И вот в такой ситуации, философски смотреть на ситуацию помогает спиртное. Ведь для тех, кто оказался в этой «чашке Петри», другого выхода нет. Сдаться в плен – нереально, поскольку их товарищи рассказывают, что украинские морпехи выкашивают все, что смогло прорваться через стену огня просто потому, что пленных им девать некуда, а эвакуировать через Днепр их никто не станет. Поэтому идти вперед – смерть, а попытаться смыться далеко в тыл или публично отказаться от участия в атаке – нельзя, поскольку там уже действует новый вид принуждения.
Отказника привязывают к дереву или столбу так, чтобы он был повернут в сторону фронта и оставляют на ночь. Наказанного видно с воздуха и ночью снайпера его видят в тепловизор. В общем, не все переживают эту ночь наказания, а если доживет до утра, то за ночь успеет передумать о многом и в частности о том, что смерть будет или на столбе или во время штурма. Такую обреченность помогает разбавить спиртное и потому его глушат просто в невероятных количествах.
Плюс к тому, когда речь не идет о контрактниках или зэках, которые имеют свою, собственную мотивацию для участия в подобной дичи, у чмобиков таковой нет совершенно и потому они заливаются спиртным при первой же возможности и если позволяет его количество – по самые брови. И в этот момент появляются наши патриоты, которые добавляют в алкоголь дембельский порошок, помогающий «освободителям» освободиться от страхов и забот. Иногда таковых оказывается несколько голов, а иногда – несколько десятков.
И в этот момент у командиров таких подразделений наступает эффект, известный в академических кругах как «квантовая неопределенность». Его суть сводится к тому, что по-хорошему, командиру надо бы присутствовать рядом со своим личным составом, чтобы он не залился водкой и не утратил боеспособности или вовсе не потравился. А с другой, присутствие рядом с личным составом ведет к повышению различных рисков, например, таких:
Поэтому командиры, в здравом уме и твердой памяти, предпочитаться держать безопасную дистанцию, ну а если и случится такой конфуз, то о нем можно сообщить иносказательно, мол, прилетела мина в блиндаж или даже ракета. Ракета – лучше, поскольку звучит солиднее да и лекарство от Хаймарсов пускай ищут наверху. Так что именно такие эпизоды происходят намного чаще того, что о них становится известно публике. Если командир опытный, он знает – как и когда сообщить о потерях. А пока нужный момент не созрел, вышестоящее командование полагает, что в определенной точке они имеют батальон пехоты, а на самом деле, там осталась только рота, но ее гонят вперед как батальон, со всеми вытекающими последствиями.
Понятно, что долго такое положение вещей скрывать нельзя, но под хороший налет можно списать что угодное – технику, материальные ценности и личный состав, которые вышли из строя и по другим, даже не боевым причинам. Вышестоящее командование тоже использует примерно такие же принципы и подает сводки о потерях произвольно и дискретно лишь потому, что все же нужно как-то обосновать необходимость пополнения. Но это уже – коридорные игры, а пока оно там все крутится в таком аспекте, на месте переформатируются остатки того, что было изначально, и продолжаются штурмовые действия, пока кости совсем не закончатся. Когда дело доходит до этой точки, подразделение полностью выводится в тыл, а на его место заводится новое и все повторяется снова.
(Окончание следует)