Наверное, многие помнят о том, что якобы, между нашими и американскими военными возникли разногласия по поводу того, как действовать дальше и там было о чем спорить. Ведь по классике, броня рвет фронт, а за ней идет кавалерия, а наш Генштаб выдвинул план прямо противоположный, фронт рвет штурмовая пехота, а вслед за ней идет уже тяжелая техника. На первый взгляд это выглядит как полная дичь, но только сейчас становится понятным то, что выглядело очень странно в начале наступления.
Дело в том, что описанный выше вариант являет собой сухую схему действий, но без учета критически важного наполнения. Все дело в том, что план был построен на том, что штурмовая пехота таки сможет порвать эшелонированную и хорошо укрепленную оборону противника. Просто планом предполагалось, что когда штурмовики пойдут вперед, то той обороны, которую построил противник, уже не будет, но главное даже не это.
Оборонительна система или то, что назвали «линией суровикина», считалось непроходимой не только и не столько потому, что перед ней находится зона перенасыщенного минирования. В данном случае это – не фатальная проблема и это всем известно. Можно использовать средства дистанционного разминирования и создать узкие проходы в минных полях так, чтобы в них ввести войска, в том числе и бронетехнику, но противник был готов к такому раскладу и видимо, именно под это и затачивалась такая система инженерных заграждений.
Просто представим, что ВСУ задействовали систему дистанционного разминирования, которую все видели в действии, когда вперед выстреливается и разматывается шланг с взрывчаткой, после чего он подрывается и боеприпасы, лежащие рядом, детонируют от этого взрыва, но что дальше? А дальше в этот проход идет техника, которая не может маневрировать и должна идти по той прямой, которая была обеспечена установкой разминирования.
Пока она идет по этому проходу, она может менять скорость, но не направление движения, и становится идеальной целью для артиллерии. А подбитая в этом проходе броня останавливает все движение, поскольку пара метров влево или вправо, чтобы ее обойти, закончится подрывом на мине и будет горящий паравозик. Наверное именно по этой причине и осуществлялось минирование с плотностью, которая никогда в мире не применялась.
Отсюда следует, что для продвижения вперед надо было не только и не столько разобрать вражеские фортификации, как вынести его артиллерию. Именно на это делалась основная ставка, но поскольку такого никто и никогда не делал, успех этой тактики оставался под вопросом, поскольку не был канонизирован военными теоретиками. Проще говоря, план строился против всех теорий ведения современных боевых действий. И вот ВСУ начали действовать не на продвижение вперед, а на ликвидацию доминирования вражеской артиллерии, в полосе наступления.
Нет сомнения в том, что начав такой вид боевых действий, наши военные педантично высчитывали темп стрельбы вражеской артиллерии, на конкретном участке фронта и скорее всего, начало движения вперед, было обусловлено как раз снижением этого темпа, до приемлемого уровня или до уровня, когда противник не сможет обеспечить ту плотность огня, которая может помешать нашим штурмовикам двигаться вперед. Но внешне это выглядело как остановка наступления вообще. Вражеская пресса и паблики просто визжали от счастья и уже разбрасывались выражениями типа: «Наступление ВСУ захлебнулось». И с учетом того, что американские военные относились к плану крайне скептически, то и западная пресса подхватила эту волну.
(Окончание следует)