Дело – труба (Часть 3)

Таким образом, наши военные как бы пресекают имеющийся технологический процесс в конкретном месте, что приводит к полной либо частичной остановке работы завода. Если там имеется еще одна установка первичной переработки нефти, то завод может функционировать только в том объеме, который может обеспечить оставшееся в строю оборудование. Если же прилетит по обеим установкам или она на предприятии одна, то оно полностью выходит из чата до того момента, пока первичные установки не будут восстановлены. 

И тут возникает вопрос о том, что за оборудование там использовано. Если в тучные годы его закупили у немцев, американцев или японцев, то с этим будут проблемы. Аналогичное оборудование будет очень сложно, если вообще возможно, получить у производителя. А кроме того, пуско-наладочные работы обычно проводят представители изготовителя оборудования и это – тоже проблема. Высокотехнологичные производства требуют прямых рук для того, чтобы все работало так, как задумано.

Конечно же, все можно привезти от китайцев и собственными руками слепить гибрид, но как оно будет работать и будет ли работать – большой вопрос. А если случится авария после такого ремонта, и тех, кто это ремонтировал арестуют как диверсантов, как сейчас бодро сажают разработчиков «гиперзвуковых ракет», то желания играть в такие игры будет решительно меньше. Ведь не зря же раньше выписывали ремонтников и наладчиков от изготовителя. В случае чего он будет разбираться с проблемами быстро и качественно.

И вот просто допустим, что противник нашел как прикрыть свои НПЗ системами ПВО. Здесь не будем обсуждать, как оно может выглядеть, а просто посчитаем, что прикрыл и все тут. Но принцип отсечения от нефти или газа так никуда и не делся. Прикрытие НПЗ будет представлять собой радиус в 5-10, в лучшем случае 20-25 км и на том – все. А ведь на большинство НПЗ нефть приходит по трубопроводу. Она же идет и в места, где осуществляется ее отгрузка на морской транспорт. 

Более того, на все предприятия, производящие взрывчатые вещества, идут газопроводы, поскольку из газа получаются компоненты взрывчатки. Таких заводов немного и каждый имеет свою собственную газовую трубу, которая берет свое начало в том самом магистральном трубопроводе, о котором было сказано выше. А как мы помним, это – тысячи километров самих трубопроводов и что еще хуже – десятки компрессорных станций, которые поддерживают нужное давление того же газа в трубах. 

А все это прикрыть ПВО или защитить каким-то другим образом, физически невозможно. Любое повреждение газопровода или нефтепровода безусловно и полностью отсекает соответствующее предприятие от сырья. Скажем так, если НПЗ имеет 2 или 3 установки первичной очистки нефти, а также какую-то систему ПВО, он все равно остановится, если на завод перестанет поступать нефть ввиду взрыва на нефтепроводе. И тоже самое можно сказать о заводе, выпускающем взрывчатку, в случае подрыва газопровода или компрессорной станции. И вот буквально только что мы наблюдали «пробу пера» именно в этом плане.

The Ukrainian intelligence released a small video claiming that they destroyed a pipeline in the Rostov Region, Russia. The pipeline is used to transport oil products to the Asov seaport and further into moored tankers. Loading of petroleum products to the tankers has been… pic.twitter.com/ZXYuCluT9V

— (((Tendar))) (@Tendar) April 6, 2024

Уже неизвестно как, но был организован взрыв нефтепровода, по которому нефть доставлялась к месту погрузки на морской транспорт. А ведь эту или любую другую трубу можно подорвать разными способами и в сотнях, если не тысячах мест. Реагировать же на это можно только «на звук» или по факту падения давления в трубе у потребителя. Причем, при правильной постановке вопроса, подобные вещи можно делать дешево и сердито, не пугая лаптей сигналами воздушной тревоги. Противник сам создал гигантскую сеть этих трубопроводов и теперь она стала самым его уязвимым местом. Не воспользоваться этим обстоятельством просто непростительно.