В помойной федерации наметился такой себе тренд, который перекликается с тем, что было в совке. Те, кто не застал того времени – не поймут, о чем идет речь. Тогда, в публичной жизни, были табуированы многие имена и целые темы, которые было не безопасно использовать на людях. Стукачей было много, и если кто-то нарушил неписаные правила и пошел по запретным темам, то вполне мог найти себе проблем за «антисоветчину». Поэтому выражение «разговор на кухне» считался чем-то таким, что опасно обсуждать с посторонними и только там, полушепотом, можно было «усомниться», «покритиковать» или «возразить». В других местах бойкий язык мог завести остальные части тела либо в тюрьму, либо на принудительное, психиатрическое лечение.
Тем не менее, находились различные формы иносказательных выражений, перед которыми приемы Эзопа меркли и ржавели. Прямо вроде бы ничего такого не говорилось, но большая часть публики понимала, что речь идет не о сказочном драконе или самодуре короле, а о вполне конкретных лицах, а лизоблюды и подхалимы живут не в выдуманной стране, а вот они – рядом. Тогда же процветали анекдоты, где тоже присутствовала ирония иносказательного плана. И по этому поводу даже анекдот был соответствующий.
АНЕКДОТ
Как-то в москву приехал зарубежный журналист для того, чтобы взять интервью у Брежнева. Как обычно, поговорили про разрядку международной напряженности, про мир во всем мире и под конец был согласован единственный вопрос личного характера и журналист его задал:
-Какое у вас хобби?
-Да знаете, я люблю анекдоты про себя собирать.
Журналист не ожидал такого ответа, поскольку знает, что может быть за такие вещи в совке и потому аккуратно уточнил:
-И много вы их насобирали?
-Уже почти два лагеря!
***
И между прочим, попасть в неприятную историю могли даже высокопоставленные деятели. В былые времена товарищ Сталин их бодро ставил к стенке за вскользь брошенное слово, но и позже надо было держать ухо востро и те, кто поднимался далеко вверх, отнюдь не автоматически получали мандат неприкасаемого. Они искусно владели правилами, которые действуют на Олимпе и знали, чем чревато их нарушение. Главным же правилом было обложиться бумагами по каждому более или менее опасному вопросу. Стремящиеся вверх чиновники знали золотое правило: «Чем больше бумаги, тем чище все, что нужно».
В случае какого-то негативного развития событий, они тут же выкладывали докладную, отправленную вышестоящему начальству, мол, как же, видел я эту проблему и своевременно о ней предупредил вышестоящее руководство, и если оно никак не отреагировало, то я ничего не мог поделать. И это – работало. Перекладывать ответственность надо было мастерски, но самое главное – своевременно.
(Окончание следует)