У найвеличнийшего сейчас начинается кризис жанра. Вернее, он уже начался какое-то время назад, но сейчас, пусть и незаметно на первый взгляд, набирает обороты, причем – в самой неприятной для него области. Первый акт его стандап-трагедии провалился в середине июля, когда он обнаружил, что его ужимки тамады-самоучки перестали действовать на зарубежных партнеров. Ни его образ небритого «воена», ни одёжка в стиле милитари, уже больше не срабатывают, а речи, которые он выучил накануне, просто никак не ложатся в канву событий. Скорее всего, он и понимает, что разученный текст здесь звучит невпопад, но поскольку другого нет, приходится доигрывать роль до конца.
Но самое неприятное здесь то, что зритель, на которого было рассчитано шоу, спокойно ждет, пока у него кончится текст, чтобы после этого сказать ему: «Ну вот, дурака ты повалял, а теперь – к делу…» Случилось это на саммите НАТО, и ему однозначно стало понятно, что образ, который он себе взял после того, как его попустило и он стал появляться на публике, пора менять. Но куда же его менять, ведь переодеться в костюмчик вроде бы – не комильфо и побриться – тоже.
Заметим, вот эта небритость искусно поддерживается на одном и том же уровне, и если бы он не брился вовсе, то у него бы уже была солидная борода, но ее нет. А это значит, что рост бороды не остановился, просто в таком состоянии ее поддерживают искусственно. Таким образом, стилисту ставится задача держать его портрет не гладко выбритым, а вот таким, чтобы вид был суровым. Только это все уже – для внутреннего потребления, с которым уже начинаются серьезные проблемы.
И дело тут в том, что он плохо усвоил правила даже собственного ремесла, а именно – правила стендапера. Ведь в 2019 году он вынырнул на контрасте и рейтинг такой срубил – тоже на контрасте. На самом деле, в предвыборной кампании весны 2019 года столкнулись две основные концепции, которые работали и раньше, причем – не в Украине. Все это описано многократно и мы лишь напомним о том, что Уинстон Черчилль с треском провалил первые же послевоенные выборы именно по этой причине.
В стране, которая вынуждена жить в мобилизационном режиме, всего могут быть две концепции. Первая – рассказывать прямую и суровую правду, а и вторая – прямо противоположная, максимально дистанцироваться от этой самой суровой правды. На этом Черчилль и погорел. Востребованной оказалась программа конкурента, который предлагал абстрагироваться от тягот войны и просто начать жить мирной жизнью. Но Черчилль понимал, что мир может соскользнуть в Третью Мировую прямо здесь и сейчас, о чем открыто и предупреждал, но публике хотелось слышать другое. Той самой публике, которая поддержала Черчилля и его открытое изложение обществу тяжелых вещей. Что интересно, в Корее мир снова встал на порог Мировой Войны и та же самая публика снова, уже в последний раз, вознесла сэра Уинстона в кабинет на Даунинг стрит, 10.
У нас сработало тоже самое, и Порох оказался ровно в том положении, что и Черчилль, когда его мобилизационная риторика дала осечку, поскольку для публики война уже закончилась и она хотела перевернуть эту страничку, поскорее забыв обо всем том, что пришлось пережить за последние годы. И вот янелох предложил поржать и просто решить все проблемы, встретившись посередине и увидев мир в глазах прутина. Публике зашло то, что вот этим выбором они вернут себе привычную, спокойную жизнь. А другие кандидаты так или иначе, жонглировали различными вариантами решения проблем, публика же не хотела слышать о проблемах вообще ничего.
(Окончание следует)